В литературно-искусствоведческом пространстве обсуждается новая книга – Лев Данилкин «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой».
Автор книги выстраивает композицию из глав, посвященных шедеврам мировой живописи, – картинам, навсегда покоривших сердце историка-искусствоведа Ирины Антоновой. Ирина Александровна была специалистом по итальянской живописи эпохи Возрождения.
В конце XIX века по инициативе И. В. Цветаева, при широкой государственной поддержке, началась организация и строительство будущего музея.
Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина после Великой Отечественной войны в большинстве своём являлся хранилищем слепков с произведений искусства. В 1945 г. Советский Союз ввозит в страну сотни музейных экспонатов из Дрезденской галереи, которые ставят на учет в том числе в пушкинский музей.
Лев Данилкин «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой»: «…в крохотных, по сути, помещениях Пушкинского (а не в Эрмитаже, где было больше места и сотрудников) оказались величайшие сокровища, отчужденные Советской армией в Германии: Дрезденская галерея, Пергамский алтарь (почти), золото Трои, исчисляемые тысячами ювелирные работы из дрезденского Грюнес Гевёлбе».
Ирина Александровна была одной из сотрудников, описывающих предметы. Потом, в 90-е годы Антонова подвергнется обструкции за отрицание ввезенных ценностей, за отказ в «реституции культурных ценностей во взаимоотношениях России и Германии». Директор музея до последнего держалась идеологической инструкции от государства.
Ирину Антонову называли советской «железной леди», бесстрашной Жанной Д’Арк. Она источала свечение, являясь на работу в жемчугах, с причёской английской королевы. Мне не довелось ни знать, ни видеть даже вскользь Ирину Александровну, но знакомые художники отмечали – «роскошная женщина».
Лев Данилкин не пишет привычную биографию в стиле ЖЗЛ, он раскрывает страстный талант искусствоведа Антоновой не в линейной перспективе, а в разворотах и наплывах из прошлого, приводя воспоминания её бывших коллег и друзей. Она была неудобным директором, устраивая грозные разносы в своём кабинете, откуда сотрудники порой выскакивали с сердечными приступами (был и смертельный исход). Или, (к ужасу вышестоящих чиновников!) неизрасходованные деньги отправляла в госказну. Она была жёстким человеком: не терпела непрофессионализма, но за искры таланта раскрывались и её сердце, и улыбка. Она говорила: «Мой музей» - имела право, ведь за этим шло – «Моя Сикстинская», «Мой Рембрандт», «Мой Вермеер» и т.д. Директор-искусствовед Ирина Антонова позиционировала концептуальный подход в экспозиции, - непременно высокий уровень музейных образцов, далее их расположение в зале, освещение и пространство, которое во многом формирует зрительское восприятие. Симультанность звучания дарит особые эмоционально-динамические ритмы, мелодико-гармонические факторы. И это наивысшая радость от искусства.
Быть или не быть тем или иным экспонатам принималось коллегиально, но veredictum оставался за Ириной Александровной.
Знаменитые «Декабрьские вечера» в Белом зале музея, инициированные Святославом Рихтером, воплощённые Ириной Антоновой, - высочайшая доминанта просвещения. Ирина Александровна во время концерта подсаживалась к музицирующему Святославу Теофиловичу, и переворачивала нотные страницы.
Лев Данилкин «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой»: «ИА изменила музейный мир» — пожалуй; один из бывших директоров ИКОМ Ганс-Мартин Хинц, напомнив, что это именно с ее подачи в 1977-м был учрежден Международный день музеев 18 мая, даже назвал ее «царицей музеологии»; она первая превратила свое учреждение в комбинацию «храма» и «форума» (со своей в высшей степени лояльной бренду и легко мобилизуемой аудиторией-паствой, объединенной общей идентичностью: «те, кто ходят в Пушкинский») и придумала «культ выставок» (больше-чем-всего-лишь-блокбастеров: «исторических» и «поворотных»); теперь этот «антоновский стандарт» разыгрывают едва ли не повсеместно, в качестве обязательной программы».
В профессиональном сообществе новая книга Льва Данилкина оценивается неоднозначно. Главные претензии: интервью даются без указания времени/места; в мемуарах самой Ирины Антоновой явны несоответствия отдельных исторических и географических фактах. С точки зрения науки — это недопустимо.
Бесспорная ценность книги – объективный образ Ирины Антоновой, как директора-государственника, так и новатора-искусствоведа.
Нина Яковлева,
руководитель Регионального центра чтения
