Из долгой переписки с Александром Борщаговским.
Валентин Курбатов (опубликовано в журнале «Дружба Народов», номер 5, 2004): Александру Михайловичу Борщаговскому исполнилось 90 лет. Мы знакомы и переписываемся последние двадцать лет. То есть годы для него уже немолодые. А он за это время написал книги об Агине и Рютине, пьесы «Дамский портной» и «Король и шут», жесткие документальные исследования «Обвиняется кровь» и «Пустотелый монумент», горькие «Записки баловня судьбы». А еще писал сценарий документального сериала об Иване Бабушкине, читал лекции, ездил на премьеры своих пьес на Украину и в Штаты. И как Георгий Васильевич Свиридов шутил иногда, что пишешь-то много, а в памяти останешься одной «Метелью», так и Александр Михайлович посмеивается, что, того гляди, запомнишься одними «Тремя тополями на Плющихе».
Какая ненасытная работа — страстная, жадная молодая! И когда я думаю, откуда у него силы, то сразу и понимаю, что от молодости. От общения с молодой прозой и поэзией, своими талантливыми детьми (назвать хоть дочь — сценариста С. Кармалиту и зятя — Алексея Германа), от неостывающей переписки. Только ко мне он написал этих писем около трехсот. А сколько другим, несчетным более близким адресатам? И за более долгие годы?
Переписка в последние годы уже не «жанр», а отколовшийся от материка литературы все далее уходящий в забвение, почти скрывшийся из виду остров. И дело не в том, что победила электронная почта (а в ней хоть до слова повтори от руки написанное письмо, оно таинственным образом умрет на своей краткой дороге, как умирает разговор, как бы он ни был страстен, глубок и важен). И не в том, что мобильный телефон, кажется, настигает и за пределами жизни.
Просто что-то случилось с самим временем. Оно потеряло длительность. Вернее, мы изгнали эту длительность, как помеху, и живем нетерпением мгновения, начертав на всех знаменах жадное «Здесь и сейчас!», при котором уже странно говорить о долгом труде, великой мысли, сильном государстве или учительной Церкви. Это времена молниеносных войн без победителей, горячих минутных ересей, сиюминутно меняющихся литературных и политических рейтингов и скоропортящихся кумиров.
А тут я складывал предисловие к мемуарам А.Г. Жиркевича о Толстом и только улыбнулся: его собеседник А.Ф. Кони завещал печатать свои письма через сто лет, свято уверенный, что все оттенки страстей и событий останутся живы и будут интересны читателю, как и в его дни.
Но остров уходит, уходит, и жизнь становится призрачной, безопорной и не очень ответственной, потому что не оставляет следов. Почему и книги выходят, задыхаясь, едва добежав до точки. Какие правки, переписывания по десятку раз, какие сомнения? Завтра будет поздно. И деятели культуры, политики, спорта, президентской охраны и просто богатые бездельники заторопились рассказывать о себе, словно ощупывая себя: точно ли они еще живы — и изо всех сил торопясь выкрикнуть «я» посреди других «я», боясь в противном случае не найти себя в зеркале. Газеты «желтеют» к вечеру, и назавтра ими уже не докажешь ни своего геройства, ни своего авторства.
До переписки ли? Но ведь о ней не думаешь, а пишешь да пишешь, когда просит душа. А недавно заехал к Александру Михайловичу, и он, улыбаясь, повел меня в кабинет. На столе громоздились стопки писем с аккуратными пометками на конвертах: отвечено тогда-то. «Это все ваши. Разложил вот по годам, а отдавать в архив жалко. Какие мы были беспокойные собеседники! И какое это было счастье! Теперь, простите, уже не напишу. Рука плохо держит перо. А ум — мысль. Боюсь сбиться. Простите. И пишите мне. Бог с ним, с архивом».
Вот тогда я взял у него несколько своих писем, чтобы поддержать интонацию беседы в переписке и решил напечатать хоть малую часть его писем как знак сопротивления мгновению, как эхо недавних дней, недавних страстей и нашего общего одушевления, когда писатели еще читали друг друга и ждали перемен. Мы не обходили в переписке и неудобных углов. Это легко делать в перебранке «лагерей», где сердце не надобно, потому что перед тобой «враг» и всякое оружие хорошо, и очень трудно в переписке с близким человеком, где всякое слово больно, но именно для честности отношений и неизбежно.
Сначала думал было извлечь политический день, последние писательские съезды и пленумы, войны и разделения Союзов, но это уже скучно и стыдно. Потом показалось важнее горячее волнение вокруг романов В. Гроссмана и А. Рыбакова с обещанием их великой будущности и ночные обсуждения романа В. Дудинцева «Белые одежды» (который Александр Михайлович читает еще в рукописи сначала с прохладцей, а потом неотрывно), Неожиданно показались интересны схватки за редакторские места в «Октябре» и «Литературной газете», жизнь театра, отъезд Любимова, неприятие Таганкой Эфроса, медленное оглядчивое возвращение запрещенных фильмов А. Аскольдова «Комиссар» и Алексея Германа «Проверки на дорогах» и «Мой друг Иван Лапшин». А еще настойчиво требовали своего Горбачев, Ельцин, Лигачев, споры вокруг поворота рек… Но это уж значило бы напечатать всю эту тысячу страниц.
И я остановился на самом «литературном»: как Борщаговский читает последние книги своего давнего товарища Виктора Астафьева, ведь Виктору Петровичу в мае этого года исполнилось бы восемьдесят. «Война» вокруг его жестких последних книг еще не улеглась, и не похоже, что уляжется скоро. И тут всякий строгий голос, в особенности, голос товарища по поколению, разделившего с Виктором Петровичем общую нашу историю, необыкновенно важен.
Ну, и для «художественности» прибавил еще два письма в начале и в конце, как введение в характер корреспондента и как эпилог. Почему-то показалось, что без этой житейской ноты разговор покажется уж очень «литературным». Живые ведь люди и писали не для публикации.
Письма сокращены для одной этой занимающей нас темы и потому являются не научной публикацией, а только страницей еще живой литературной жизни. Обращения вставлены только там, где вступает другое лицо, а так письма следуют друг за другом. Их даты могут оказаться не последовательными. Это важно для верности внутреннего строя, который не всегда определяется временем.
Уходящие острова : Эпистолярные беседы в контексте времени и судьбы / Александр Борщаговский, Валентин Курбатов ; [сост. Г. Сапронов ; худож. С. Элоян]. - Иркутск : издатель Сапронов, 2005. - 567, [1] с. : ил . - Указ. имен: с. 544-566 . -ISBN 5-94535-059-1
